Иден - Страница 27

Я впервые услышала об этом центре четыре года назад, когда подруга рассказала мне о нем. Она запомнила адрес, когда ее отец покончил жизнь самоубийством. Но она никогда не хотела прийти сюда, и я так же не хотела, желание пришло несколько дней назад. Каждый раз, как только у меня возникала сама мысль прийти в этот центр, я повторяла сама себе, что абстрагируюсь и просто буду наблюдать за происходящим. Но теперь, когда я все же пришла сюда, даже не понимаю, зачем я это сделала.

— Так, кто хочет начать сеанс?

Наступает именно то время, когда кто-то встает и обнажает свою душу!

Уильям смотрит прямо на меня. О, нет, я буду здесь только наблюдать за остальными. Я не готова ничего рассказывать, и уж точно не в комнате полной незнакомых людей. Я понимаю, что мне потребуется много времени, чтобы перестать класть цветы на могилу моих воспоминаний. Я не хочу говорить об этом сейчас. Возможно, когда-нибудь я смогу. Я опускаю глаза и наклоняю голову, надеясь, что он примет мой откровенный жест в качестве подсказки, и пропустит меня.

— Как ты, Лили? Не хочешь поделиться с нами?

Почти все головы поворачиваются в мою сторону. Я смотрю на него с укором.

— Расскажите нам немного о том, почему ты пришла сюда. — мягко просит он.

— Я предпочла бы ничего не говорить, не сейчас, во всяком случае.

Он по-доброму улыбается.

— О’кэй, тебе не обязательно участвовать во всем этом, только когда почувствуешь, что готова.

Я чувствую легкость во всем теле от его успокаивающих слов, и осторожно расслабляюсь на своем стуле. Этот человек каким-то образом успокаивает и расслабляет меня. Я слышу, как начинает кто-то другой рассказывать свою историю. Его голос что-то гундосит, напоминая второстепенный шум, я даже не прислушиваюсь, просто теряя чувство реальности.

Потом меня мягко будит легкое, но настойчивое прикосновение к плечу. Я невольно вздрагиваю, надо мной возвышается Уильям. Из-за того, что я ошарашенно спросонья смотрю на него и вздрагиваю, он отступает с поднятыми руками.

— Прости. Мне жаль, — извинюсь я, черты его лица освещаются доброй улыбкой.

— Не хотела бы ты поговорить пару минут, Лили?

— Все ушли, — констатирую я, оглядываясь.

— Да, сессия закончилась. Ты сразу же уснула и выглядела настолько изможденной, поскольку не хотела пока участвовать в полную силу в работе группы, я разрешил тебе поспать.

Внутри я чувствую себя ужасно — какого черта, стоило приходить на психотерапию и засыпать на первой же сессии?

— Спасибо, — говорю я, смущаясь.

— Эй, мы все приходим сюда, Лили, чтобы «поплакаться в жилетку». Никто не собирается судить тебя здесь. Видно, что ты очень встревожена, и если я могу чем-то...

— Нет, — отрицательно говорю я, мгновенно переходя в оборону, закрыв тем самым дверь для жалости. Я поднимаюсь. — На самом деле, я действительно в порядке, — добавляю я, избегая смотреть ему в глаза.

— Закрываться от всех, не принесет тебе никакой пользы.

— Да, возможно не принесет, но мне кажется было ошибкой приезжать сюда, — резко отвечаю я, и пытаюсь отойти от него подальше, но он наоборот придвигается ко мне.

— Искать помощи не ошибка, Лили. Тебе нужно найти способ справиться со своей болью и яростью, или, скорее всего, чувством вины. Если ты будешь их запихивать в себя еще глубже и не высказываться, все будет только хуже, и поверь мне, я говорю это не понаслышке, я говорю тебе как человек, который прошел через это.

Несмотря на то, что я стараюсь не воспринимать его слова всерьез, хотя понимаю, что он полностью прав, особенно знание и ту глубину, которую я вижу в его серых глазах, но я все равно неохотно внимаю ему.

— Люди приходят сюда, потому что они потеряли контроль над своей жизнью и хотят исцелиться — они устали от горя, слез и от того, что застыли как бы в той точке. Пообещай мне, даже если ты никогда не вернешься сюда снова, что ты сфокусируешься на чем-то положительном и вернешь себе контроль, который ты потеряла, Лили.

Странно, как только я встречаюсь с его глазами, чувствую спокойствие. Я ничего еще не рассказывала ему о своей проблеме, но удивительно, несмотря на это, я чувствую связь с ним. Он сам прошел через это ад, понятно, что он не придумывает ничего.

— Я постараюсь.

Он отходит на шаг в сторону и кивает с одобрением. Я направляюсь к выходу.

— Береги себя, — его слова так отчетливо раздаются в пустой комнате и окутывающей тишине.

Позади меня слышится гулкое эхо, когда я выхожу из грустного здания и вступаю в суету реального мира, но теперь все вокруг отличается от того, какой я стала сейчас. На самом деле я рада, что пришла сюда, да, рада.

Я больше никогда не вернусь. Боль не стоит запихивать глубоко в себя, ее действительно стоит изгнать прочь. Те, разрушающие эмоции, похороненные глубоко внутри, вызывают близкие слезы, словно рука, торчащая из могилы.

Я начинаю быстро двигаться, кровь пульсирует, заставляя работать мои сильные мускулы в бедрах, движения забытые, но уверенные. Шаг ускоряется, стуча по асфальту, превращаясь в более равномерный и быстрый. Ветер свистит в ушах. Капли пота виднеются у меня на коже, одежда прилипает к спине. Мышцы горят и болят, грудь вздымается, как будто сейчас лопнет, но я не могу остановиться, не могу перестать не бежать.

Возможно, я никогда не перестану убегать.

Глава 14

Моя новая работа теперь — в фирме Джека, занимающейся импортом и экспортом. Меня сбагрили в департамент администрации. Работа ужасно законная и ужасно, ужасно скучная, но по крайней мере мне оставили те деньги, на которые я могу покупать себе одежду и вообще иметь хоть какие-то наличные — это, конечно, гораздо лучше, чем я могла надеяться. Все очень добры ко мне, в том числе и Энн, моя коллега, которая подвозит меня по утрам и закидывает домой после работы. Так что мне явно не стоит жаловаться.